Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Впервые такое определение Великому Угоднику Божию дал его верный почитатель, учредитель «Общества в память отца Иоанна Кронштадтского» протоиерей Петр Миртов, который рассказывал, что «достаточно было, чтобы о.Иоанн куда-либо приехал, чтобы тотчас всех охватывало радостное настроение, такое радостное, как на Пасху: Безнадежно больные и их близкие надеялись на исцеление, убитые горем — на утешение, бедные, находящиеся в безысходной нужде – на материальную помощь, желающие что-то предпринять и все вообще -на получение благословения».

Обитавшая в о.Иоанне пасхальная благодать Святого Духа была так сильна, что передавалась окружающим его людям и глубоко проникала в их души. Об этом свидетельствуют многие рассказы современников. Митрополит Антоний Киевский (Храповицкий) в слове, сказанном 20 декабря 1927 г. в г.Белграде, вспоминал такой случай: «Однажды я получил от епархиального начальства предложение сказать слово за Литургией на празднике в церкви Петроградской стороны. У меня в то время была масса дел и я прибыл в церковь внутренне сильно раздосадованный, почему меня заставляют говорить, когда есть местное духовенство. В то время приехал о.Иоанн и через алтарь прошел в ризницу. Я не заметил о.Иоанна, но настроение мое сразу из раздраженного превратилось в самое благодушное».

О том же свидетельствует родственник о.Иоанна полковник И.И.Ветвеницкий: «О.Иоанн был всегда отзывчивый и бесконечно доброжелательный, благодушный и радостный, сияющий, как бы всегда Пасхальный».

И.К.Сурский, живший рядом с Леушинским подворьем и много раз бывавший на службах о.Иоанна на Леушинском подворье и в Иоанновском монастыре, делился своими переживаниями: «Я лично постоянно испытывал это (пасхальное настроение) множество раз, стоя в алтарях храмов во время служения о.Иоанна, сидя с ним за столом во время обедов и чаепитий и вообще всегда и всюду». Даже от гроба почившего Батюшки исходил таинственный дух невечерней Пасхи, так что само его отпевание в Иоанновском монастыре было более похоже на пасхальную заутреню, о чем замечательно повествует священник Иоанн Альбов, участвовавший в отпевании о.Иоанна Кронштадтского: «Выходим на литию. Преосвященный Михей и до 20-ти священников… Но что это за служба! Песни печальные, настроение же благоговейно-праздничное. Есть что-то напоминающее Светлую Заутреню. И чем дальше идет служба, тем это праздничное настроение все растет и поднимается. Какая-то благодатная сила исходит из гроба и наполняет сердца присутствующих неземной радостью, словно окрыляет их… Из гроба его исходило какое-то духовное благоухание, ощущаемое духом…» Знаменательно, что после кончины о.Иоанна ежегодные торжественные собрания «Общества в память о.Иоанна Кронштадтского» под председательством протопресвитера о. Александра Дернова, настоятеля Петро-Павловского собора, были специально приурочены к Светлой седмице и проходили в 4-й день Св.Пасхи — Светлый четверг.

Откуда же у Дорогого Батюшки был этот пасхальный дух?!

Свой главный труд отец Иоанн назвал «Моя жизнь во Христе». Можно сказать, что вся жизнь Великого Пастыря была «жизнью в Воскресшем Христе», пребыванием в пасхальном свете.

В своем дневнике о.Иоанн записал своего рода «пасхальный символ веры»:
«Люблю я взирать на образ воскресшего Жизнодавца с знамением в руке, с этим символом победы над смертью и имущим державу смерти — диаволом. Где ти, смерти, жало? где ти, аде, победа? Какой славный Победитель! Какого лютого, всезлобного врага победил! — врага, который величался своими победами несколько тысяч лет! Тебе, Победителю смерти, вопием: осанна в вышних, благословен гpядый во Имя Господне! Величаем Тя, Жизнодавче Христе, нас ради во ад сшедшаго и с Собою вся воскpесившаго. «Пасхальность» о.Иоанна Кронштадтского может быть сравнима только с преподобным Серафимом Саровским, у которого Пасха Христова всегда была в сердце, так что он всех приходивших к нему богомольцев независимо от времени года приветствовал пасхальным целованием: Христос Воскресе!. У Иоанна Кронштадтского те же слова были запечатлены во всем его облике и образе его подвига и жизни.

Для Серафима Саровского и Иоанна Кронштадтского Пасха была состоянием их души, проявлением их жизни во Христе, Царства Божия, которое они стяжали внутрь себя.