Чудеса: Исцеление женщины от недуга сумасшествия
версия для печатиУ крестьянина Воронежской губернии Петра Егоровича Тимошина была дочь Прасковья.
Прасковья была совсем здоровая семнадцатилетняя девушка; ее мать умерла несколько лет тому назад в сумасшедшем доме, оставив мужу единственного ребенка, дочь Прасковью.
Вскоре Прасковья вышла замуж за своего односельчанина, приехавшего в родную деревню из Москвы, где он служил коридорным в одной из московских гостиниц.
Поженившись, молодые уехали в Москву, где и жили несколько лет вполне счастливо, как вдруг однажды муж Прасковьи, отличавшийся страшной вспыльчивостью, поссорившись с одним из своих знакомых, был довольно сильно ранен последним, вследствие сего и попал в больницу.
Потеряв место вследствие своей болезни, муж Прасковьи, выйдя из больницы, стал пьянствовать и, возвращаясь домой в нетрезвом виде, колотить жену и детей. – С горя это я, с горя, места все никак не найду, потому и пью, – говорил он в минуты протрезвления.
Такая тяжелая для Прасковьи жизнь тянулась чуть не целый год, причем ей приходилось вместе со своими детьми, которых у нее было целых пять человек, нередко голодать, ибо муж пропивал даже деньги, которые присылал ей отец.
Однажды Прасковьин муж попал в какую-то пьяную драку, где его избили до такой степени, что он через два дня, по доставлении его на квартиру, умер.
Вид мужа, облитого кровью, с разбитой головой, произвел на Прасковью такое впечатление, что она упала в обморок, длившийся несколько часов, так что окружавшие ее стали думать, что она уже не оживет.
Однако Прасковья ожила, но стала заговариваться и с трудом узнавала даже своих родных детей.
Похоронив мужа, Прасковья стала собираться на родину вместе со своим отцом, которого известили о смерти зятя и болезни дочери. Перед отъездом старик возил дочь в психиатрическую лечебницу, где и показал ее врачам, которые, осмотрев Прасковью и узнав, что ее мать умерла в сумасшедшем доме, посоветовали отцу немедленно увезти больную на вольный воздух, говоря, что перемена местожительства и деревенская жизнь могут оказать благотворное влияние на ее болезнь, зародыши которой, видимо, перешли к
Прасковье от ее матери.
И, действительно, первое время по приезде в деревню Прасковье стало как будто лучше; она стала понемногу узнавать окружающих и не твердить постоянно: «убит, голова разбита», что она стала говорить с тех пор, как увидала разбитую голову своего мужа, но взамен того она стала страдать галлюцинациями; ей казалось, что за дверью стоит ее покойный муж, совершенно здоровый, но с разбитой головой и требует, чтобы она открыла ему дверь, угрожая, если она этого не сделает, убить ее. Вся дрожа от страха, Прасковья прижималась к кому-либо из находившихся в комнате, прося его спасти ее от мужа, и так волновалась, что с нею делался обморок. Однажды ночью Прасковья проснулась с диким криком, переполошившим весь дом, и, вскочив с постели, бросилась бежать, крича: «Пришел, пришел, убьет!» Оказалось, что ей почудилось, будто ее покойный муж ворвался к ней в комнату с ножом в руке и грозил ее убить.
После этого случая разум Прасковьи помутился окончательно: она перестала совершенно узнавать кого-нибудь; спокойно сидя целыми днями на одном месте, она повторяла: «убит, голова разбита, убьет, с ножом».
Ее отец был в отчаянии; он был совсем одинок, у него только и был единственный ребенок Прасковья, да и та в таком ужасном положении. Тяжело было старику смотреть на свою любимую дочь, и он, чтобы возвратить пяти малюткам мать, решил употребить все средства, чтобы вернуть разум своей дочери.
Он и раньше обращался к врачам, но те только руками разводили, видя, что их усилия помочь больной не вели ни к чему и оправдывали бессилие медицины наследственным недугом.
Возил старик больную дочь в Задонск к мощам преподобного Тихона Задонского, в г. Елец Орловской губернии к Чудотворной, высоко почитаемой здесь иконе Божией Матери, но дочери его не становилось лучше.
Тогда старик решился на последнее средство. Он глубоко почитал о. Иоанна Кронштадтского, у которого бывал в своей жизни раза два и советами которого пользовался с большим успехом для себя.
Он решился съездить с больной дочерью в Кронштадт и попросить молитв кронштадтского пастыря для исцеления больной.
Немедленно собравшись, старик вместе с дочерью отправился в путешествие и, прибыв в Кронштадт, остановился у своего старого знакомого, куда и должен был согласно данному им обещанию на просьбу старика, прибыть о. Иоанн.
В назначенное время досточтимый батюшка вошел в комнату, где сидела больная, и с ласковой улыбкой спросил у старика:
– Ну как дела?
Отец Прасковьи стал просить о. Иоанна помолиться о выздоровлении больной.
– А давно это с ней? – спросил батюшка.
Отец рассказал историю болезни Прасковьи, и о. Иоанн, подойдя к ней, спросил ее:
– Ну, как ты себя чувствуешь?
Прасковья, не отвечая на вопрос, только повторяла: «убит, голова разбита».
О. Иоанн стал служить молебен «о выздоровлении рабы Божией Параскевы» и по окончании его благословил старика и больную, которая, относясь совершенно безучастно к молебну в начале его, к концу перестала повторять свои слова и начала молиться; окропил их святой водой и перед уходом положил свои руки на голову больной и, помолясь про себя несколько минут, перекрестил ее три раза и сказал ее отцу:
– Отслужи молебен у раки Митрофания Воронежского, не падай духом, молись и Господь вернет разум твоей дочери.
После молебна Прасковья заснула, и проснувшись утром, с недоумением осмотрелась вокруг и, посмотрев несколько минут на отца, спросила:
– Батюшка, это ты? Где мы?
Видя, что дочь его узнала, старик от радости не мог говорить; он только и мог промолвить: – Молись за дорогого батюшку о. Иоанна, – и разрыдался.
Поговев и причастившись у о. Иоанна, старик с дочерью вернулись домой, помолившись согласно наказу о. Иоанна у раки святителя Митрофания Воронежского.
Здоровье Прасковьи стало быстро поправляться, и через короткое время она совсем оправилась.
С тех пор прошло много времени, и ни разу Прасковья не давала повода думать, что она когда-то была больна безумием. Благодарности к о. Иоанну отца и дочери нет границ. По их словам, «они ежедневно просят Бога о сохранении дорогого батюшки на благо и пользу всех верующих христиан».
К. Елецкий
