Чудеса: Исцеление чахоточной
версия для печатиДочь сибирского купца Семена Петровича Хлебникова Елизавета Семеновна, молоденькая семнадцатилетняя девушка, стала сильно прихварывать
Она жаловалась на боль в груди, озноб, стала кашлять.
Хлебников, человек уже пожилой, потерявший свою жену, когда его дочь была еще совсем маленькой, что называется, души не чаял в своем единственном ребенке, которого он собственноручно вынянчил и из любви к которому не женился вторично.
Поэтому можно себе представить, как он испугался, когда его дочь стала ему жаловаться на свое недомогание. Он сейчас же вспомнил болезнь своей жены, которая умерла от чахотки и которая жаловалась на то же самое, на что жаловалась и Елизавета.
Болезнь девушка почувствовала осенью, а так как Хлебниковы жили в деревне, и благодаря дождям в это время не было ни пути, ни дороги, они были лишены возможности обратиться немедленно к врачебной помощи, так как врач жил от них довольно далеко, и, благодаря ненастью, не было никакого способа добраться до его квартиры.
Когда погода мало-мальски установилась, Хлебников повез дочь в ближайший город, где и показал ее врачам.
К несчастью, он не ошибся в своих предположениях: врачи определили, что у Елизаветы чахотка и притом в достаточной уже степени развития, так как одно легкое повреждено уже довольно сильно. Они посоветовали Хлебникову как можно скорее везти свою дочь в Крым, где воздух и климат несравненно лучше сибирских.
Несмотря на то, что торговые дела требовали присутствия хозяина, Хлебников решил все бросить и самолично везти своего обожаемого ребенка на юг.
Наскоро устроив свои дела, Хлебников с дочерью отправились в путь, во время которого Елизавета чувствовала себя нехорошо и который она сделала с большим трудом.
Крымские врачи подтвердили вполне диагноз сибирских товарищей, и под их наблюдением Елизавета начала свое лечение. В Крыму Хлебниковы прожили несколько месяцев, но здоровье девушки не поправлялось ни на йоту. Чахотка продолжала подтачивать ее организм, видимо, достаточно расшатанный сырым климатом той местности Сибири, где они жили. Видя, что крымский воздух не оказывает ни малейшей помощи больной, врачи посоветовали Хлебникову везти свою дочь за границу в швейцарские горы, утверждая, что горный воздух должен оказать благотворное влияние на ее здоровье.
Хлебниковы отправились в Швейцарию, где, действительно, первое время молодая девушка почувствовала себя превосходно и до такой степени, что отец стал надеяться на ее полное выздоровление.
Но это продолжалось недолго: прошло несколько недель, и Елизавета стала чувствовать себя по-прежнему плохо. Отец пришел в полнейшее отчаяние: у него рушилась его последняя надежда на швейцарский климат. Он целыми часами молился, прося Бога сохранить ему его единственного ребенка.
Однажды в той гостинице, где жили Хлебниковы, остановилась проездом одна русская дама. Познакомившись с соотечественниками, они приняла живое участие в горе отца и рекомендовала ему обратиться к о. Иоанну Кронштадтскому с просьбой помолиться о выздоровлении его дочери, причем рассказала Хлебниковым, как она страдала сильнейшей невралгией, от которой ее не могли избавить лучшие врачи Европы и от которой она спаслась исключительно благодаря молитвам кронштадтского пастыря.
Услышав это, Елизавета стала настаивать на том, чтобы ехать немедленно в Кронштадт, но лечивший ее доктор решительно воспротивился желанию молодой девушки, говоря, что эта поездка ее убьет, так как в настоящее время в России наступает весенняя слякоть.
Так как Елизавета все-таки настаивала на поездке в Кронштадт, то Хлебников по совету все той же дамы, отправил о. Иоанну телеграмму, где, говоря о тяжелом состоянии дочери, о ее желании ехать и о доводах врача, спрашивал, благословит ли батюшка ее на поездку. Ответ гласил, что батюшка благословляет, и потому Хлебниковы, собравшись, отправились в дальний путь, который Елизавета, к удивлению отца, перенесла легко.
Прибыв в Кронштадт, Хлебниковы с волнением стали ожидать прихода досточтимого пастыря.
Когда отец Иоанн вошел к ним, Хлебников упал к его ногам и со слезами стал умолять батюшку помолиться о его дочери, говоря, что если ее не будет, он не переживет этого и даже наложит на себя руки.
– Что ты говоришь, безумец? – строго остановил о. Иоанн, – разве подобает христианину говорить о самоубийстве, как бы ни было велико его горе? – и потом мягко добавил: – ну, успокойся, молись Господу, все в Его воле.
Отслужив молебен «о здравии рабы Божией Елизаветы», батюшка благословил Хлебниковых, окропил больную святой водой и сказал отцу: – не падай духом, молись, Бог даст, дочери твоей станет лучше.
Хлебниковы прожили несколько дней в Кронштадте, поговели у отца Иоанна, и Елизавета несмотря на весеннюю сырую погоду и холодные ветры чувствовала себя не только не хуже, а, наоборот, как будто лучше: кашель стал ослабевать, ознобы становились реже. Из Кронштадта Хлебниковы проехали в Крым, где прожили несколько недель и оттуда вернулись к себе домой. После Кронштадта здоровье больной стало быстро поправляться; уже в Крыму она чувствовала себя гораздо лучше, а домой вернулась почти здоровой. Врачи, осмотрев ее, к глубокому своему удивлению, увидали, что больное легкое совсем почти зарубцевалось и что через несколько времени от чахотки не останется даже воспоминания.
Благодарности Хлебниковых к о. Иоанну нет границ; благословляя батюшку за его молитвы, они говорят, что «до самой нашей смерти мы будем каждый день молиться за нашего благодетеля о. Иоанна Кронштадтского».
К. Елецкий
